День рождения Владимира Ленина, или Государство и революция
И белые и красные вели активную агитационную работу
100 лет назад произошёл мятеж Чехословацкого корпуса
Историческая наука не даёт точного ответа на вопрос, когда именно началась Гражданская война в России. Мнения историков расходятся, однако именно 25 мая 1918 г. во многих учебниках и справочниках значится точкой отсчёта страшного, кровавого конфликта. В этот день произошёл мятеж Чехословацкого корпуса. Но имеет значение не только дата начала, но и причины, суть противостояния. Об этом и спорят на страницах «ЛГ» историки Московского педагогического государственного университета.
Определяющий фактор – вмешательство Запада
Дмитрий Чураков, доктор исторических наук, профессор
В конце мая 1918 г. в России началась Гражданская война – крупномасштабная, затяжная, братоубийственная. Возникли регулярные фронты, противоборствующие армии, экономика работала только на военные цели. У многих, живущих сегодня, возникает вопрос, как же такое могло случиться? Ведь к марту 1918 г. советская власть, пусть и не всегда легко, но установилась практически повсеместно, а значит, для Гражданской войны уже не могло быть места в нашей истории? И вдруг…
Не устаю повторять простую мысль – интерес к истории всегда связан с тем, что с людьми происходит в настоящее время. Вот и внимание к Гражданской войне возникло не на пустом месте. В постсоветскую эпоху на территории нашей общей страны вспыхнуло несколько гражданских войн. Велись они и на территории самой Российской Федерации. Гражданские войны ударили и по некоторым союзным России странам: Югославии, Сирии, Ливии. Эти события разворачиваются у нас на глазах, и мы можем совершенно чётко сказать, что причиной этих гражданских войн, их жестокого характера во многом становятся не внутренние, а внешние факторы. Если говорить более определённо – вмешательство стран Запада. В этом же следует искать и причину разрастания пожара Гражданской войны и в нашей стране сто лет назад.
Вмешательство «союзников» по Антанте в Русскую революцию началось ещё до Октября 1917 г., а потом только усилилось. Об этом, например, писал человек, которого совершенно невозможно заподозрить в симпатиях к большевикам – руководитель Временного правительства А.Ф. Керенский. Он сообщал о достигнутой 22 декабря 1917 г. договорённости между Англией и Францией, по которой прибалтийские территории России и прилегающие к ним острова, а заодно Кавказ и Закаспийская область должны были перейти в английскую, а Крым и Украина – во французскую зону влияния. Отметим, ещё до Бреста союзники сочли себя абсолютно свободными от каких-либо обязательств перед нашей страной. Керенский не сомневался, что не свержение большевизма, а уничтожение России, вот что являлось подлинной целью её бывших союзников.
Ещё до заключения Брестского мира начинается интервенция стран Антанты на севере России и Дальнем Востоке. Уже в самом начале интервенция обостряла нашу Гражданскую войну, а заодно создавала угрозу территориальной целостности России. Но ещё более острой ситуация становится 25 мая 1918 г., когда начался мятеж так называемого Чехословацкого корпуса. Этот корпус формировался с 1914 г. из пленных австро-венгерской армии, преимущественно чешского и словацкого происхождения. Октябрь командование корпуса не приняло, не раз используя корпус в подавлении революционных выступлений в Киеве и в Житомире. Поэтому, когда Франция предложила перевести корпус в своё подчинение и вывести его из России, большевики согласились. С этого момента положение корпуса решительно менялось – из боевой части русской армии он превращается в вооружённое формирование иностранного государства, дислоцированное на нашей территории.
В целом Франция была заинтересована в том, чтобы передислоцировать чехословаков на Западный фронт. Но французы были полностью зависимы от воли Англии и вынуждены были принять те планы, которые относительно корпуса имели британцы. Под нажимом Лондона и Вашингтона французы согласились задержать чехословаков в России, чтобы они стали ядром антибольшевистского фронта. Соответствующий план представители стран Антанты подписали 27 апреля 1918 г. в Версале.
Поскольку рядовые бойцы Чехословацкого корпуса спешили домой и не хотели участвовать в Гражданской войне в России, для перелома их настроений была использована провокация. Солдатам сказали, что большевики хотят их разоружить, чтобы передать немцам. На самом деле большевики просто добивались выполнения достигнутых с командованием корпуса и французами договорённостей, по которым основную часть оружия чехословаки должны были сдать ещё до начала движения с Запада России во Владивосток. Но оружие сдано не было и массово применялось чехословаками для грабежей тех населённых пунктов, через которые шли их эшелоны.
С военной точки зрения мятеж был подготовлен очень хорошо. В считаные дни советская власть была свергнута на огромной территории от Волги до Владивостока. В результате от РСФСР отпала территория, которая в несколько раз превышала всю европейскую часть страны. В мятежных городах на штыках чехословаков возникали разномастные антисоветские правительства. Именно после этого Гражданская война в нашей стране и приняла тот размах и жестокость, которые стоили нашему народу миллионов жизней. Но и на этом Запад не остановился, продолжая подкармливать белые правительства, причём с таким расчётом, чтобы их победа не могла быть быстрой и чтобы Гражданская война тянулась как можно дольше.
Можно утверждать, что крупномасштабная Гражданская война в нашей стране была спровоцирована и поддержана странами Антанты и что началась она мятежом Чехословацкого легиона, который, подчеркнём это, к моменту своего вооружённого вмешательства во внутренние дела нашей страны являлся кадровой частью французской армии. И этот факт из истории Гражданской войны вычеркнуть невозможно, так же, как и приуменьшить его значение.
Для большевиков эта война – этап классовой борьбы
Василий Цветков, доктор исторических наук, профессор
Если говорить о характерных чертах, признаках Гражданской войны, то здесь, на мой взгляд, надо определять прежде всего признаки политико-правового конфликта. То есть говорить об образовании двух или даже нескольких непримиримо противостоящих друг другу политико-правовых систем. Условно можно было бы назвать их «красными» и «белыми», но, очевидно, на данную проблему нужно смотреть шире.
Правильнее выделять большевиков и те небольшие партии и организации, которые их поддерживали, с одной стороны. С другой – выделить наличие весьма разнообразного по своему составу, но относительно единому в отношении противника, антибольшевистского лагеря.
В этом лагере, безусловно, важнейшей составляющей частью являлось Белое движение. Одним из существенных признаков Белого движения с первых же месяцев после его возникновения на юге России в 1917 г. стал приоритет военной власти перед гражданской. Иными словами – приоритет военной диктатуры перед гражданским управлением. В этом принципиальное отличие белых режимов от антибольшевистских (в частности, Комитета членов Учредительного собрания на Волге, Временного Сибирского правительства).
И вот когда происходит раскол прежде единого государства на отдельные политико-правовые системы, тогда и возникает полномасштабная Гражданская война. Каждая из противоборствующих систем имеет свои законы, свою армию, свои финансы, свою «правду жизни» (идеологию), то есть все признаки государства. И на протяжении войны речь идёт о том, какая из взаимно противостоящих государственных систем окажется сильнее.
Я не сторонник тезиса о том, что советская власть с первых же дней своего существования была обречена на победу, что за ней сразу же пошли «трудящиеся массы». Белое движение также имело шансы на победу. Лидер российских меньшевиков Ю.О. Мартов в письме к П.Б. Аксельроду (23 января 1920 г.) достаточно точно определил перспективы развития нашей страны в случае победы одной из противоборствующих сторон: «…если революция в России будет раздавлена, экономическое развитие, вероятно, пойдёт в направлении государственного капитализма на основе мелкой собственности в деревне. Если государственная власть удержится в руках трудящихся классов, получится возможность постепенного «пропитывания» народного хозяйства коллективистскими началами…»
Что же касается значения иностранного вмешательства, интервенции в российской Гражданской войне то оно, нуждается, как и многие другие проблемы столетней давности, в дальнейшем изучении и осмыслении. Эскалация войны происходила и за счёт интервенции иностранных государств. Кстати, Чехословацкий корпус трудно однозначно отнести к интервентам, так как изначально это было подразделение русской армии, сформированное в 1914 г. из граждан России. История вообще не знает ни одной гражданской войны, в которой не было бы иностранного вмешательства. Тем не менее сводить всё к иностранному вмешательству, к внешним «тёмным силам» – необъективно.
Поэтому и периодизацию Гражданской войны правомерно вести с 25 октября 1917 г., то есть с момента провозглашения верховенства советской власти на 2-м Всероссийском съезде Советов и одновременно с непризнания советской власти на Дону, Кубани, Тереке, Оренбурге, в Ставке в Могилёве, в петроградском правительствующем Сенате и т.д. Конечно, масштабы Гражданской войны вначале были невелики. Но эти масштабы не означали её отсутствия.
Очень точно об этом говорилось в послании Святейшего Патриарха Тихона (8 октября 1919 г.): «Никакое иноземное вмешательство, да и вообще никто и ничто, не спасёт России от нестроения и разрухи, пока Правосудный Господь не преложит гнева Своего на милосердие, пока сам народ не очистится в купели покаяния от многолетних язв своих, а через то не возродится духовно…»
Можно ли однозначно обвинять в начале Гражданской войны красных или белых? Конечно, большевики не боялись Гражданской войны, а понимали её как неизбежный этап классовой борьбы в ходе смены общественно-экономических формаций. Как известно, В.И. Ленин заявил о «превращении современной империалистской войны в гражданскую войну» ещё в сентябре 1914 г. в декларации «Война и российская социал-демократия». Политика, проводимая большевиками после прихода к власти, усугубляла противостояние в обществе, раскалывала его по социальному, классовому признаку.
Однако задумаемся о другом. Всё ли было сделано противниками большевиков, либералами, правыми партиями для предотвращения гражданского противостояния? Были ли решены насущные и назревшие к 1917 г. социально-политические и социально-экономические проблемы? Кто не предотвратил тогда войну – виновен тоже?
Думается, что это не риторические вопросы.
Всё началось с Февральского переворота
Евгений Спицын, историк, советник ректора
Безусловно, в год 100-летия начала Гражданской войны будет сломано немало копий вокруг этого ключевого события отечественной истории ХХ века. Однако боюсь, что известный легион «копейщиков» вновь, как и год назад, использует этот юбилей для разжигания страстей и создания очередных антисоветских мифов.
Уже давно стало очевидным, что в истории Гражданской войны есть несколько «реперных точек», которые вызывают особо яростные споры не только в самой научной среде, но и в широких общественных (в том числе партийно-политических) кругах.
Одной из таких точек стал вопрос о начальной дате Гражданской войны. В советскую эпоху подавляющее большинство историков стояли на известной ленинской позиции, отражённой им в работе «Новые времена. Старые ошибки в новом виде», опубликованной в «Правде» в августе 1921 г. Здесь, анализируя этапы «нашей революции», Владимир Ильич написал, что 3-й этап пролетарской революции пришёлся на Гражданскую войну «от чехословаков и «учредиловцев» до Врангеля». Таким образом, вождь большевиков очертил рамки Гражданской войны: май 1918 – ноябрь 1920 гг., дав понять, что Гражданская война стала особым этапом в развитии «нашей революции», когда военный вопрос являлся судьбоносный для молодой Советской республики и всей пролетарской революции, которая неизбежно столкнётся в новых классовых боях с мировым капиталом.
Затем, в горбачёвскую и постсоветскую эпохи многие историки стали отходить от прежних, вполне обоснованных, как мне представляется, оценок и раздвинули рамки Гражданской войны, особенно в начальной дате её возникновения. Теперь многие авторы стали оценивать эту войну не как особый военный этап в истории пролетарской революции, а как открытую форму классовой борьбы. При этом «красные» историки отправной датой этой классовой борьбы стали называть Февральский государственный переворот, а их многочисленные оппоненты, от ультралибералов до откровенных черносотенцев, – Октябрьский переворот. Правда, сторонники последней точки зрения почему-то забывают ряд хорошо известных «медицинских» фактов. Во-первых, что уже в февральско-мартовских боях с царским режимом только в одном Петрограде всего за несколько дней погибли сотни и были ранены тысячи человек, и это оказалось только началом кровавого противостояния красных, белых, зелёных и прочих цветных. Во-вторых, маховик братоубийственной Гражданской войны запустили вовсе не большевики, а главные бенефициары Февральского переворота, то есть рябушинские, гучковы, милюковы, керенские и Кº. Наконец, в-третьих, Октябрьский переворот стал следствием Февральского, а точнее абсолютной неспособности всех четырёх составов буржуазного Временного правительства дать народу мир, хлеб и землю.
Правда, в своём споре с «красными» их оппоненты довольно часто прибегают, как им кажется, к убийственному аргументу: дескать, Ленин лично и неоднократно призывал «превратить войну империалистическую в войну гражданскую». Однако эти авторы либо не понимают, о чём говорят, ибо не читали Ленина, либо всё прекрасно понимают, но сознательно лукавят. Выдвигая этот лозунг осенью 1914 г., лидер большевиков всего лишь подчеркнул тот очевидный факт, что в условиях начавшейся войны прежний лозунг «пролетарской революции» как неизбежного условия свержения власти капитала объективно трансформируется в новый лозунг – «превращения войны империалистической в войну гражданскую», ибо сама война кардинально изменила политическую ситуацию во всех воюющих странах, прежде всего в России, где начался новый подъём рабочего и крестьянского движения. Вот и всё, ничего нового ни Ленин, ни другие марксисты не придумали, и не надо, как говорится, «наводить тень на плетень». Сами империалисты, развязав мировую бойню, создали все условия для этой революции, которая в 1917–1918 гг. стала свершившимся фактом, и не только в одной России.
Сознавая ограниченный формат газетной публикации, остановлюсь лишь ещё на одной «реперной точке» истории Гражданской войны, которая также вызывает острейшие споры. Речь идёт о роли иностранной интервенции в разжигании и эскалации широкомасштабной Гражданской войны. Оппоненты «красных», неохотно признавая факт интервенции, отводят ей исключительно «вспомогательную» роль, утверждая, что широкомасштабный и кровавый гражданский конфликт стал следствием политики большевиков, а именно создания комбедов, продразвёрстки, «красного террора» и т.д. За неимением места оставим этот давний спор за рамками данной статьи. Осмелюсь задать только два риторических вопроса. Во-первых, с какой же стати ещё в декабре 1917 г. в Тифлисе прошла сходка тамошнего американского консула Л. Смита, главы британской военной миссии генерала Дж. Шора и двух французских военных атташе полковников П. Шардиньи и П. Гюше, которые тогда же совершили стремительный вояж в Новочеркасск и проинформировали генерала М.В. Алексеева – одного из идеологов и создателей Белого движения – о выделении их «благородному делу» внушительных денежных сумм для борьбы с большевистским режимом. Во-вторых, как объяснить, что «Обществом содействия жертвам интервенции» был документально зафиксирован факт, что прямыми жертвами иноземных оккупантов стали 111 730 человек. Я уже не говорю о том, что без антантовского «ленд-лиза» Колчак, Деникин, Миллер и Кº, штабы которых были забиты разного рода ноксами, жаненами и гревсами, не продержались бы и месяца…
историк Евгений СПИЦЫН
Статья написана для «Литературной Газеты» и опубликавана в номере № 20 (6644) 23.05.2018
