Горькое лето 41-го

22 июня разделило жизнь советских людей на «до» и «после»

Кого винить в поражениях?

Этим вопросом неизменно задаются, когда речь заходит о Великой Отечественной войне. Возможен ли окончательный исчерпывающий ответ на него? Вряд ли. Но тема важна своей актуальностью. Такова историческая судьба нашего государства: мы по-прежнему геополитическая мишень, вероятный противник. А потому не можем не задумываться, готова ли Россия к войне.

Юрий Никифоров, историк, доцент МПГУ

Не хватило времени...

Министр пропаганды Третьего рейха Йозеф Геббельс записал в дневнике за несколько дней до начала вторжения: «Фюрер считает, что акция продлится примерно четыре месяца, я считаю, что меньше. Большевизм рухнет, как карточный домик…»

И – началось. Гитлеровские палачи вступили на советскую землю. За четыре года войны миллионы советских людей будут застрелены, замучены, погибнут от голода и лишений. Сотни тысяч детей станут сиротами.

Как же случилось, что в первые месяцы войны Красная армия терпела столь жестокие поражения? Почему остановить врага удалось только у стен Москвы? Ведь в непростые 30-е годы так много делалось для обороны. Невероятными усилиями удалось резко увеличить численность вооружённых сил, превзойти Германию по числу основных видов вооружения и военной техники. Что же случилось?

Ответ на удивление прост: главной причиной череды наших катастроф лета 41-го было численное превосходство вермахта над войсками Особых приграничных округов РККА. По направлениям главных ударов оно оказалось 6–8-кратным. Растянутые вдоль границы советские дивизии были разбиты или отступили в первые 2–3 дня – до того, как им на помощь пришли свежие корпуса из внутренних округов. Армии, перемещавшиеся из восточных районов страны, война застала ещё дальше от границы – в пути.

Современные историки считают, что для сосредоточения на границе группировки войск, способной сдержать вражеское вторжение, советскому руководству требовалось около месяца. А распоряжения о выдвижении к границе были отданы 10–14 июня.

Но собрать войска у границы – полдела. Требовалась мобилизация: доведение частей и соединений до штатов военного времени, изъятие в колхозах и передача войскам тракторов, лошадей, имущества. Благодаря скрытно проведённому в мае призыву около 800 тыс. резервистов удалось отчасти пополнить войска, но провести весь комплекс мобилизационных мероприятий всё же не успели. Мобилизация была объявлена только 22 июня.

Были и другие крайне негативные факторы. Нападение Германии и её сателлитов застало Красную армию в момент масштабной реорганизации механизированных войск; в приграничных округах велись масштабное строительство и реконструкция аэродромов; артиллеристам крайне не хватало бронебойных снарядов. Историки назовут ещё немало упущений, незавершённых мероприятий, проблем, для решения которых требовалось время.

Однако нужного времени отпущено не было. Враг тщательно подготовился, спланировал целый комплекс мер по сокрытию своих приготовлений, провёл в «промышленных» масштабах разведку и мероприятия по дезинформации – чтобы нанести по СССР неожиданный удар невиданной мощи.

После войны в воспоминаниях маршалов и рядовых, писателей и корреспондентов воспоминания о 41-м отзывались болью, заглушить которую не мог и триумф 45-го. Можно ли было что-то сделать, чтобы жертв оказалось меньше, чтобы не пришлось отступать до Москвы, не допустить блокады Ленинграда? Кто виноват?

Сталин, не веривший данным разведки, или разведка, донесения которой запутали руководство? «Некомпетентный» начальник Генштаба Жуков или не проявивший должной настойчивости нарком Тимошенко? Может быть, командующий Западным округом Павлов, зачем-то устроивший артиллерийские учения в глубоком тылу? Или командующий 4-й армии Коробков, «забывший» отдать приказ о выводе своих войск из Бреста и крепости?

Поиск виноватых идёт до сих пор, ясно одно: у каждого, кто стоял тогда у руля нашей страны, степень вины и ответственности была разной. Но она была.

Так что нет ничего удивительного, что советские войска летом 1941-го отступали под ударами танковых колонн вермахта. Удивления и восхищения заслуживает то, что, вступив войну в крайне неблагоприятных условиях, Красная армия героическим сопротивлением смогла сорвать реализацию плана «Барбаросса», ни одна из целей которого не была достигнута.

В День памяти и скорби мы склоняем головы перед памятью тех, кто летом 41-го стоял насмерть на погранзаставах, в недостроенных ДОТах укреп­районов, отбивал у врага Перемышль, жёг немецкие танки у литовского города Рассейняя. Если бы не эти герои, победный май 45-го так никогда бы и не настал.

Евгений Спицын,историк, советник ректора МПГУ

 С чего начиналась Победа...

В связи с этим особым днём в нашей истории важно напомнить, как Страна Советов готовилась к неизбежной войне. То, что СССР рано или поздно станет объектом агрессии буржуазных держав, понимали все, и прежде всего в Кремле.

Такой ход событий стал особенно очевидным после разрыва дипотношений с Великобританией в премьерство Стенли Болдуина. Неслучайно в декабре 1927 года на XV партсъезде Сталин прямо заявил, что «в воздухе запахло новой мировой войной». Однако эту угрозу удалось отвести, в том числе благодаря пакту Келлога–Бриана.

Тогда же Сталин окончательно уразумел, что на рельсах НЭПа страна обречена на поражение и гибель. У неё не было в запасе тех десятков лет, их следовало пробежать бешеным темпом за десятилетие. «Либо мы сделаем это, либо нас сомнут» – так в феврале 1931 года сформулировал Сталин основную задачу предвоенной поры. Именно поэтому НЭП был «отброшен к чёрту» и руководство взяло курс на создание индустриальной мощи страны.

Всего за десять лет страна преобразилась: помимо полной реконструкции старых производств, в строй было введено более 9000 новых заводов, в том числе знаменитые гиганты социалистической индустрии. Понимая неизбежность войны, уже в плане III пятилетки был сделан упор на свои технологии, производство собственных станков. Именно это обеспечило бесперебойную работу нашей промышленности в первые, самые тяжёлые, месяцы войны.

Вся страна работала на оборону, но нам катастрофически не хватило времени на полную модернизацию и оснащение РККА новейшими моделями танков, самолётов и артиллерийских орудий. Руководство решало оборонные задачи и на дипломатическом фронте. Пакт «О ненападении», чтобы там ни говорили, дал нам столь нужную «передышку» почти в два года, и мы не упустили этот шанс.

Сейчас любят посудачить о причинах катастрофы 1941 года. Остановлюсь только на главных моментах. Во-первых, надо понимать, что на стол Сталину от всех разведок по линии НКВД, НКИД, ГРУ и Коминтерна каждый день ложились десятки сводок о разных датах начала войны, и было крайне важно не поддаться на провокацию. Во-вторых, судя по «Журналу посетителей кремлёвского кабинета И.В. Сталина», ещё 9 и 11 июня 1941 года вождь детально обсуждал проблемы обороны западных рубежей с руководством наркоматов обороны и ВМФ. Именно на этих совещаниях (где совершенно неслучайно присутствовал секретарь Комиссии по военным и морским делам при Бюро СНК СССР, начальник её Мобилизационно-планового отдела полковник И.А. Сафонов) и был утверждён окончательный план приведения западных приграничных округов в полную боевую готовность. В-третьих, целый ряд историков документально установили, что именно в летних приграничных боях и первых крупных сражениях, в том числе Смоленском, когда наши вой­ска не просто дрались за каждую пядь родной земли, а постоянно контр­атаковали немецкие передовые части, и был, по сути, сломан весь хребет плану «Барбаросса» – плану блицкрига, молниеносной войны.

С этого момента вопрос полного разгрома Германии и её сателлитов стал лишь вопросом времени. А ведь надо иметь в виду, что мы не просто сразились с мощнейшей, полностью отмобилизованной военной машиной нацистской Германии, на которую работала экономика всей континентальной Европы. Нашим бойцам и командирам, проявившим настоящий героизм и неподдельную жертвенность, впервые в истории войны удалось сломать хребет, казалось бы, непобедимой армаде из четырёх танковых групп, которыми командовали лучшие полководцы вермахта – Клейст, Гудериан, Гёпнер и Гот. День за днём они «снимали стружку» с ударной группировки вермахта, и это обстоятельство во многом пред­определило победу под Москвой, а затем разгром немцев под Сталинградом, на Курской дуге и падение Берлина.

историк Евгений СПИЦЫН

Статья написана для «Литературной Газеты» и опубликавана в номере № 24 (6648) 20.06.2018