Выступление на круглом столе «Косыгинская реформа: прорывы и тупики»

В «Правде» состоялся очередной «круглый стол», организованный совместно с РУСО под названием «Косыгинская реформа: прорывы и тупики». Темой для обсуждения стала косыгинская реформа, 60-летие начала которой мы отмечаем в эти дни. Выступившие на «круглом столе» эксперты нередко высказывали противоположные точки зрения на обсуждаемые вопросы. Дискуссия получилась острой и принципиальной, потому что в центре её оказалась важнейшая и сложнейшая тема — экономическая политика государства при социализме.

Е.Ю. СПИЦЫН, ведущий российский историк, педагог и публицист, автор учебников и курсов лекций по истории России:

— Прошу воспринимать моё выступление не как экономиста, а как историка, и исходя из этого оценивать мои тезисы. На мой взгляд, косыгинская реформа генетически связана с той дискуссией, которая началась в последние годы жизни Сталина, когда он собирал у себя экономистов и поставил перед ними задачу написать учебник по политэкономии. Эта работа началась ещё до войны, и сколько Сталин ни бился — у него ничего не получилось. Потому что разные рабочие группы, что бы они ни писали, главную сталинскую идею не смогли реализовать. Суть сталинской идеи была проста как ясный день: «Вы нам описываете то, что мы сделали, а мне надо, чтобы вы описали, КАК мы это сделали». Вот этого они никак понять не могли. Затем Иосиф Виссарионович скончался, и после него вышел в 1954 году хорошо известный учебник по политэкономии, который так и остался вполне рядовым явлением в научной учебной литературе, ничем особо не примечательным.

Потом, в 1957 году, начинается новая дискуссия, об истоках которой сказано выше: когда Сталин писал свои ответы на вопросы целого ряда экономистов, что было затем аккумулировано в его работе «Экономические проблемы социализма в СССР». И началась, как остроумно выразился один учёный, новая битва между «остроконечниками» и «тупоконечниками», то есть между «товарниками» и «плановиками». В центре этой дискуссии был вопрос закона стоимости при социализме: действует он или не действует? Затем эта дискуссия сошла на нет сама собой. И новый виток этой дискуссии начался как раз с публикации статьи Евсея Либермана осенью 1962 года, о которой говорили М.С. Костриков и другие участники нашего «круглого стола».

Многие считают, что именно с этой статьи Либермана и началась история косыгинской реформы. Почему именно этот мало кому известный сотрудник Харьковского инженерно-экономического института, то есть не профильного вуза и не самого знаменитого вуза, вдруг стал зачинателем серьёзной дискуссии?

Я пытался это выяснить и в общем-то докопался до истины. Дело в том, что Евсей Либерман был давним знакомцем Алексея Матвеевича Румянцева, который был тогда главным редактором журнала «Коммунист», членом ЦК. Алексей Матвеевич в своё время, ещё с довоенных времён, был давним подельником Никиты Сергеевича Хрущёва. Напомню, что Харьков до 1934 года был столицей Советской Украины. Он там, в Харькове, был одно время секретарём обкома. То есть Хрущёв его хорошо знал, он был вхож к Никите Сергеевичу, и именно благодаря стараниям академика Румянцева и появилась эта статья.

Но появилась она не просто так. Вспомните, что в 1958 году после XX партийного съезда в Праге формировалась редакция журнала «Проблемы мира и социализма», где создали объединённую редакцию из представителей как соцстран, так и капстран. И именно в этой редакции потихоньку-полегоньку стали верх брать так называемые еврокоммунисты, у истоков которых стояли итальянская компартия, затем французская компартия. И там началось планомерное промывание мозгов, в том числе многим сотрудникам центрального партийного аппарата, которые проходили там стажировку. Кто месяц стажировался, кто два, кто полгода, кто год, кто полтора года, кто два. И к моменту прихода Горбачёва к власти центральный аппарат ЦК был довольно плотно забит именно этой публикой, уже с промытыми мозгами.

Не случайно тот же Г.Х. Шахназаров говорил о том, что Леонид Ильич Брежнев, будучи умудрённым и опытным человеком, гладил этих ребят по головке и говорил: «Мои социал-демократы». То есть не большевики, не ленинцы, не сталинцы. Все знают то, что эта дискуссия началась именно в 1962 году с той самой статьи Либермана, но мало кто знает, что дискуссия, которая шла ровно два года, завершилась тоже статьёй Либермана. Причём буквально за две недели до снятия Хрущёва с его поста.

И Косыгин, который был тогда первым заместителем Председателя Совета Министров СССР, то есть самого Никиты Сергеевича Хрущёва, был, как говорят, на хозяйстве. А Никита Сергеевич, как известно, был «лягушкой-путешественницей» и половину года в стране вообще не находился — летал по заграницам и светился своей неподражаемой физиономией. Так вот, Косыгин был противником идей, которые пропагандировал в том числе и Либерман, но не только он. Эти взгляды поддерживал Немчинов, который был тогда главным экономистом страны (прим. редакции: В.С. Немчинов в 1953—1959 годы — академик-секретарь Отделения экономических, философских и правовых наук АН СССР, в 1958 году организовал первую в СССР лабораторию экономико-математических исследований, на базе которой в 1963 году был создан Центральный экономико-математический институт АН СССР), и многие другие.

В 1965 году начинается старт косыгинской реформы. В марте сначала проводится Пленум по сельскому хозяйству, а затем в сентябре Пленум по промышленности и проблемам управления. Наиболее вопиющие «реформы» Хрущёва были отменены, восстановлена прежняя отраслевая система управления народным хозяйством и так далее.

Это предыстория всего этого события. Второе. У нас не только в общественном сознании, но даже среди профессиональных историков и представителей других научных дисциплин почему-то косыгинскую реформу связывают только с 8-й пятилеткой, то есть с 1966—1970 годами. Но на самом деле, как установили мои коллеги-историки, попытки реформирования советской экономики в бытность Косыгина Председателем Совета Министров предпринимались как минимум ещё два раза. Это реформа 1972—1973 годов, которая была во многом связана с идеями Глушкова (прим. редакции: В.М. Глушков — советский математик, кибернетик, с 1973 года председатель Научного совета по вычислительной технике и системам управления Государственного комитета Совета Министров СССР по науке и технике), там шла борьба Госплана и Госстата, причём больше было политики, чем экономики, по-моему.

Особенно в той борьбе преуспели будущие прорабы перестройки, особенно Арбатов, Шаталин и далее по списку. Они — выкормыши экономико-математического института, который был создан в 1963 году Немчиновым. И там окопались многие из тех, кто потом в 1970-е годы «ноги сделали» в США. Они были разработчиками конкретных реформаторских изменений.

И, наконец, последний, третий вариант косыгинской реформы был предпринят уже в 1979-м. Этим руководил заместитель Косыгина, председатель Государственного комитета по науке и технике академик Кириллин (прим. редакции: В.А. Кириллин — советский государственный и партийный деятель, физик, видный учёный в области энергетики, в 1965—1980 годах — заместитель Председателя Совета Министров СССР и председатель Государственного комитета СМ СССР по науке и технике). Но, как известно, Кириллин в январе 1980 года будет отправлен в отставку. Или он сам ушёл, или его отправили — этот вопрос спорный. Он вернулся на работу в Академию наук, вице-президентом. А уже летом 1980 года у Косыгина случился первый инфаркт, потом в октябре того же года второй инфаркт, и он лег в Кремлёвку, пролежал там два с лишним месяца и оттуда уже больше не вышел.

Я спрашивал у Николая Ивановича Рыжкова, с которым мы дружили больше 30 лет, о том, были ли наработки комиссии Кириллина взяты им во внимание, когда он с коллегами по поручению Андропова работал над новой экономической реформой? Напомню: Андропов для названной цели создал тогда закрытую рабочую группу в составе Горбачёва, Долгих и Рыжкова. Рыжков в то время возглавил только-только созданный на базе отдела плановых финансовых органов экономический отдел ЦК. Рыжков мне ответил, что ничего не слышал о том, что я спрашиваю, и никаких бумаг от названной комиссии не получал. «Всё, что мы нарабатывали, — это были сугубо наши наработки», — сказал мне Рыжков. Понятно, что к той работе подключались многие научные центры, академические институты и так далее. Как историк, я должен был об этом сказать.

У нас традиционно называют эту пятилетку золотой (прим. редакции: «золотая пятилетка» — неофициальное название восьмой пятилетки (1966—1970) развития народного хозяйства СССР). Но ведь это смотря с чем сравнивать. Причём, заметьте, что поют аллилуйю этой пятилетке прежде всего либералы — и во времена Горбачёва, и уже в ельцинские и путинские времена. Согласитесь, что это странно… Но ведь в те годы была сделана попытка конвергенции двух систем — капитализма и социализма: «мы берём оттуда и оттуда самое лучшее». Идеи конвергенции проникли в головы, в том числе и наших партийных работников, опекавших научную братию, которая готовила им соответствующие материалы, в том числе в журнале «Проблемы мира и социализма». Потому что идеи конвергенции как раз и строились на идеях еврокоммунизма (прим. редакции: еврокоммунизм — политика и теоретическое обоснование деятельности ряда коммунистических партий Западной Европы, сформировавшиеся во второй половине XX века. Для еврокоммунизма характерны критика руководства КПСС и упор на парламентскую борьбу). Сторонники еврокоммунизма полностью отрицали советский опыт строительства социализма как «кровавый тоталитарный опыт Сталина и его банды» и искали альтернативные пути построения социализма.

Если брать брежневские пятилетки, то действительно это была лучшая пятилетка по своим показателям. Но если сравнивать эти темпы роста со сталинскими пятилетками, то косыгинская реформа и вообще брежневские пятилетки в подмётки им не годятся. В сталинские годы среднегодовые темпы роста были примерно 13,8%, которых не знал даже Китай. Благодаря тому, что была выстроена соответствующая система. Обо всём подробно сказано в моей книге «Ложь и правда о советской экономике», которая выходила в 2024 году.

Когда Косыгин стал главой советского правительства, он направил президенту АН СССР Мстиславу Келдышу записку с просьбой дать ему цифры по развитию советской экономики за так называемую хрущёвскую семилетку, которая началась в 1959 году и продолжалась вплоть до его отставки, то есть до начала 1965 года. Келдыш направляет ему сводную записку о состоянии советской экономики на конец 1964 года, которую готовили три академических института. Этот документ до 2020 года не был введён в научный оборот. Согласно этой справке, по всем позициям шёл довольно заметный спад производства. Самая катастрофическая ситуация сложилась в сельском хозяйстве, где темпы роста производства с 1959 по 1964 год вышли в ноль. Жилищное строительство вообще ушло в минус. Нам рассказывают, что Хрущёв облагодетельствовал миллионы людей своими пятиэтажками, но не всё так радужно: более четверти всех пятиэтажек построено в Москве. Но извините, Россия — это не Москва. То есть все эти годы нам пускали пыль в глаза.

Поэтому, условно говоря, Брежнев и Косыгин были вынуждены начать реформу, хотя во время дискуссии 1962—1964 годов о реформе Косыгин был её противником. Тут уместен вопрос: а почему не поставили цель восстановить сталинскую модель, которую разрушил Хрущёв? При Сталине в советской экономике было 265 тысяч артелей и кустарных хозяйств. Они производили значительный объём продукции. Если номенклатура Госплана составляла примерно 9—9,5 тысячи наименований, то артели выпускали 34 тысячи наименований товаров. Например, 100% детских игрушек, 40% верхнего трикотажа, 30% мебели производили артели. Всем известное наше спортивное общество «Спартак» было обществом «промкооперации», его сделали государственным.

Почему-то Косыгин не вернулся к проторённому пути, проверенному жизнью, который испытал самый суровый экзамен в годы войны. Я думаю, тут пагубную роль сыграли те ребята из аппарата ЦК, которые уже успели поработать в журнале «Проблемы мира и социализма» и занять ответственные посты, в том числе брежневское окружение.

Была создана специальная комиссия из сотрудников Госплана и других экономических ведомств, которая в еженедельном режиме принимала решения, сколько предприятий, какого профиля переводить на хозрасчёт и самофинансирование. Сохранились в Государственном архиве протоколы её заседаний. Эта тема по сути дела не изучена. Ведь были не только прибыльные, но и убыточные предприятия, дотационные. И если вы переводите дотационные предприятия на хозрасчёт, то это курам на смех! А в те годы чохом переводились буквально все предприятия на хозрасчёт и самофинансирование.

Откуда ещё «уши растут» у этой реформы? От пражских реформаторов. Шик и Черник в начале 1960-х годов призывали к экономическим преобразованиям (прим. редакции: Ота Шик и Олдржих Черник — политические деятели Чехословакии. Ота Шик — вице-премьер ЧССР в 1968-м, один из лидеров «пражской весны», автор экономической программы чехословацких реформ в духе рыночного социализма; Олдржих Черник в 1960-е годы — министр топливно-энергетической промышленности, заместитель премьер-министра, председатель Госплана, премьер-министр ЧССР (1968—1970)). Хрущёв дал указание президенту ЧССР Новотному избавиться от последних остатков сталинцев. И Новотный проводит кадровую чистку в своём президиуме ЦК, изгоняет оттуда тех, кто находился ещё в ближнем круге с самим Клементом Готвальдом, включает в состав правительства и руководящих партийных органов двух негодяев — Ота Шика и Олдржиха Черника, правительство возглавил Штроугал. Шик стал директором института экономики, то есть главным мозговым центром реформ. Они запускают эти реформы в 1963 году. И буквально в два года цветущая Чехословакия пошла под откос: на 20% сократился уровень жизни чехословаков.

И когда у них спросили: «Почему у нас жизненный уровень так упал? Почему у нас проблемы в экономике?», они отвечали: «Это партбюрократы виноваты, это чинуши не дают нам провести реформы». Когда это всё читаешь — возникает ощущение полной аналогии с горбачёвской перестройкой, как будто он скопировал всё, что делали пражские реформаторы! А между тем внештатным советником Михаила Сергеевича был тот самый Зденек Млынарж, который разразился своей антисоветской книжкой «Мороз ударил из Кремля» (прим. редакции: Зденек Млынарж — секретарь ЦК Компартии Чехословакии в 1968—1970 годы, один из лидеров «пражской весны», идеолог «социализма с человеческим лицом», эмигрировал в Австрию в 1977 году), с него брали у нас пример. Он регулярно приезжал в Ставрополь потом. Раз в неделю «пражские реформаторы» ездили в журнал «Проблемы мира и социализма», и вчерашние правоверные коммунисты превратились в социал-демократов, которых по головке гладил Леонид Ильич Брежнев.

В Новосибирске есть экономист Григорий Исаакович Ханин, доктор экономических наук, профессор Новосибирского государственного технического университета, который серьёзно занимается статистикой, и я с ним иногда контактирую. Так вот он называет успехи косыгинской реформы и итоги восьмой пятилетки статистическим мифом. А те цифры роста советской экономики вследствие этих реформ, которые нам «выдавали на-гора» все эти годы, — на самом деле не соответствуют действительности. Он статистик, и я лишь повторяю выводы, к которым он пришёл.

Источник: «ПРАВДА»: https://gazeta-pravda.ru/issue/115-31752-1720-oktyabrya-2025-goda/kosyginskaya-reforma-vzglyad-60-let-spustya/